Граница - это не просто красная линия на карте.

Граница - это пот и кровь парней в зеленых фуражках.

Меда В'Дан, если эти уроды решат повторить рейды до того, как  мы  встанем

на ноги.

     Брот уставился на сверкающие очертания устаревших кораблей. Затем его

грудь начала вздыматься и опускаться. Брот,  словно  с  помощью  кузнечных

мехов, несколько  секунд  прокачивал  сквозь  себя  воздух  и  лишь  потом

разразился серией коротких, хриплых звуков. Марк настороженно прислушался:

то, что он первоначально принял за кашель, означало смех.

     - Отпусти меня... - прошептал  он,  обессиленный,  когда  неожиданный

приступ  смеха  прошел.  -  Пугало  Флот...  действительно...  все-таки...

играет... роль... пугала... Марк, ты... мальчик мой...

     И в тот же момент слова иссякли у Брота; Марк  отвез  его  обратно  в

спальню. Лишь через час Брот восстановил силы и способность говорить и тут

же  приказал  Марку  перевести  свою  госпитальную   постель   в   комнату

планирования Резиденции для встречи с остальными  пограничниками,  которые

находились под командованием Брота на станции Абруцци-14.

     Когда Брот и Марк появились, Гораций Хаббл, помощник Хозяина станции,

и трое старших пограничников уже ждали их.

     - Очень хорошо, - произнес Брот, когда его постель установили лицом к

креслам, в которых они сидели, - вот здесь и Марк. И вы все знаете... чего

я хочу от вас. Вы  будете  с  этой  минуты  исполнять  его  приказы.  Даже

несмотря на то, что он моложе всех... вас.

     Голос Брота стих до шепота и оборвался.

     - Я так и думал, - произнес Штейн Чэмой.

     Он поднялся на ноги: высокий, крупный  пограничник,  почти  столь  же

крупный, как и Джарл Рэккал.

     - Сядь, Штейн, - приказал Гораций, так как мышцы на шее  Брота  снова

заработали, он явно старался что-то сказать.

     - Извини, Рэйс [Рэйс (Race) - уменьшительное от Гораций (Horace)],  -

сказал Штейн, глядя на него в упор. Затем он посмотрел на  Брота.  -  Черт

возьми, Брот, прекрати разрывать себя, пытаясь что-то  произнести!  Ты  же

знаешь, что я об этом обо всем думаю. Я долго надеялся, что ты  одумаешься

и мне не придется...

     - Не нравится... убирайся вон... - прошептал Брот.

     - Именно это я и собираюсь сделать, - сказал Штейн. Он  повернулся  к

выходу из комнаты планирования. - Я либо подам  в  отставку,  либо  напишу

прошение о переводе. Сообщу вам об этом утром.

     -  Задержись-ка,  -  сказал   Гораций   Хаббл,   худой,   долговязый,

коричневокожий, с длинными руками; казалось, что суставы  его  рук  и  ног