Граница - это не просто красная линия на карте.
Граница - это пот и кровь парней в зеленых фуражках.
- Нет, - в конце концов проговорил он. - Нет, комендант, я не
споткнусь, и меня не выбьют из седла... Ваше благородие может не бояться
за меня - и за себя тоже. Наоборот, я предпочитаю знать, чего можно ждать.
И теперь как раз знаю. Спасибо за беседу.
Мивен невольно усмехнулся.
- Отлично, - коротко сказал он. - Но... Прежде чем придет его
благородие Линез, мы должны обсудить еще кое-что. Ваше благородие, я лично
знаю сотника Равата, но хочу быть уверенным, действительно ли этот
офицер...
- По-настоящему достоин доверия, - прервал его Амбеген. - Здесь не о
чем говорить. Хорошо, что он рассматривает самые разные возможности,
вплоть до перемирия с алерцами. Я требую от своих офицеров, чтобы они
думали.
- Конечно, - согласился Мивен. - Однако я о другом. Командиры не суют
носы в личные дела подчиненных, однако иногда личная жизнь влияет на
службу... Получив это письмо, я втайне собрал сведения о сотнике Равате,
его знают многие мои офицеры. Известно ли тебе, что у твоего офицера и,
насколько я знаю, друга крайне серьезные проблемы?
11
Тереза вернулась на заставу вне себя от ярости. Она владела собой до
последнего мгновения, но в полумиле от ворот, уже не в силах сдерживаться,
опередила отряд и появилась на плацу, когда солдат еще не было видно за
клубами снежной пыли. Спрыгнув с коня, она сняла шлем и сорвала с шеи
грязные тряпки, защищавшие от мороза. Вид заброшенной заставы (снег на
плацу доходил до лодыжек) превратил ее раздражение и злость в настоящий
приступ гнева. Несколько мгновений она стояла, тупо глядя перед собой,
потом швырнула снятый с головы шлем в сугроб. Внезапно оскалившись, она
быстрым шагом, а потом и вовсе бегом направилась в сторону комендатуры.
Оттолкнув в сторону дежурящего у входа легионера, она ворвалась в комнату
коменданта и с грохотом захлопнула за собой дверь. Рават дремал в кресле
за столом. Разбуженный неожиданным шумом, он вскочил.
- Спишь?! - прошипела она. - Ты спишь?!
Тереза двинулась прямо к сотнику, словно стола между ними не было.
Рават инстинктивно попятился и чуть не опрокинул кресло, когда Тереза
наткнулась на крышку стола. Наклонившись, она с яростью смахнула все, что
там лежало. На пол полетели какие-то исписанные страницы, завертелось в
воздухе гусиное перо. Надкушенный сухарь жадно впитывал чернила из
опрокинутого пузырька.
- Что ты здесь вообще делаешь? - взвыла она. - С меня хватит, слышишь?!