Граница - это не просто красная линия на карте.
Граница - это пот и кровь парней в зеленых фуражках.
- Двое ушли еще до оттепели, - медленно проговорила Камала. В голосе ее
прозвучала глубокая грусть, заметная даже для человеческого уха. - А
позавчера еще один. Сегодня настала моя очередь...
- Мы покинули Эрву, - коротко сказал Амбеген, которому стало жаль этих
прекрасных, почти беззащитных в глубоком снегу разведчиков. - Тот,
последний... может, сейчас он идет по нашему следу, мы протоптали целую
дорогу... Давай рассказывай все по порядку.
- А Астат?
Еще одно дурное известие.
- Лучник Астат?
- Сотник послал его в Эрву с донесением. Наверное, с неделю назад.
- Рассказывай все по порядку, - повторил Амбеген, и то был весь его
ответ на вопрос кошки.
- Сегодня пошла я. В Сухом Бору идет страшная битва, даже кот не
пройдет, а в "языке" столько стай, что я выбрала путь вокруг леса. У
самого леса тоже сражаются, все время, пришлось сделать крюк, а кроме
того... Мы уже четыре дня ничего не ели, - сказала она. - Даже красть
нечего, ничего не осталось. Я подумала, что сперва загляну в ближайшую
деревню, чтобы поесть. Хотела дойти до Эрвы, - объясняла она.
Линез шепнул что-то своему разведчику. Солдат слез с повозки и удалился
в темноту.
- Подсотница послала нас за сотником, - начала рассказывать кошка; она
еще не знала о повышении Терезы. - Сотник и Астат попали в плен. Там негде
спрятаться, там так тяжко, господин, как никогда еще не было, - несколько
сумбурно описывала она. - Мы сидим в Трех Селениях, в сожженном доме. На
снегу остаются наши следы, очень отчетливые, так что никуда не вылезешь.
Все мы забились в дыру под куском сгоревшей крыши, толстая балка осталась,
после пожара... Один раз я убила птицу, - похвалилась она. - Здоровую
такую, и мы все наелись... С того места, комендант, хорошо видны все
окрестности, поэтому мы никуда не ходили, только смотрели...
Внезапно Амбеген со стороны взглянул на службу кота-разведчика. Кота
посылают на задание, а он возвращается и докладывает... Теперь же
голодная, измученная кошка, наконец оказавшаяся среди своих, отчасти
докладывала, отчасти жаловалась, говоря более пространно и вовсе не столь
сдержанно, как привыкли общаться коты... Он подумал о группке мохнатых
легионеров, целую неделю сидящих на закопченной балке, наверняка не толще
человеческой ноги, сначала трясущихся от жуткого холода, а потом мокнущих
от тающего снега. И вся еда за несколько дней - жалкая ворона...