Граница - это не просто красная линия на карте.
Граница - это пот и кровь парней в зеленых фуражках.
Бору. Именно от этого зависело, удастся ли ему одержать победу.
Прибывшие от Трех Селений стаи наездников остановили золотых у самого
леса, уничтожив пробивавшиеся к холму своры. Сражение разыгралось с новой
силой.
Один из сопровождающих Амбегена гонцов наклонился и показал командиру
на маленький отряд, отделившийся от линии алерских всадников. Надсотник
прикрыл глаза рукой. Внезапно он приподнялся на стременах: во главе этой
группы ехал Рават! Не было никаких сомнений: этот всадник сидел верхом на
коне, а не на вехфете.
- Сотницу Терезу ко мне! - резко крикнул он гонцу.
Всадник сорвался с места. Амбеген направил палец на второго посыльного:
- И его благородие Линеза! Ко мне, немедленно!
Второй гонец тоже помчался в сторону шеренги легионеров.
Амбеген снова перевел взгляд на приближающуюся стаю. "Визит" Равата его
не удивил. Но ему нужны свидетели разговора, свидетели надежные и вместе с
тем такие, которых в случае необходимости можно попросить молчать.
- Ждать здесь! - бросил он оставшимся курьерам.
Мелкой рысью он двинулся навстречу сотнику. Проехав пятьдесят шагов,
остановился и стал ждать.
Примчались Линез и Тереза. Он жестом велел им встать рядом. Рават,
остановив алерцев, последнюю часть пути проделал в одиночку.
Глядя на приближающегося всадника, Амбеген размышлял над тем, что
сейчас думает этот... человек. Еще немного, и ему на ум пришло бы слово,
которого он до сих пор избегал: этот... изменник. А как еще назвать
офицера, выступающего посланником смертельного врага? Разве какие-либо
переговоры с противником без разрешения и без ведома руководства - разве
это не измена? Причем переговоры добровольные - ведь Рават не являлся
командиром вынужденного капитулировать отряда. Его никто не заставлял
совершать то, что он сделал.
Однако слово "изменник" все же не подходило к ситуации... Не потому ли,
подумал Амбеген, что Рават в течение двух с лишним лет был его искренним и
преданным другом? Но нет. Дело заключалось в чем-то другом.
Сотник замедлил шаг и остановился. Амбеген с неподдельной жалостью
смотрел на исхудавшее, бледное лицо, когда-то загорелое, на блестящие,
словно от лихорадки, глаза и, наконец, на посеребренные сединой виски...
Комендант Эрвы тяжело расплачивался за свои решения.
Некоторое время они молчали. Рават долго смотрел на Амбегена, потом
перевел взгляд на сотницу и кивнул ей; подобным же образом поприветствовал
Линеза, с которым когда-то встречался. Затем снова посмотрел на своего