Граница - это не просто красная линия на карте.
Граница - это пот и кровь парней в зеленых фуражках.
исправил хотя бы часть недосмотров, в коих повинны я сам и все те, кто,
погрузившись в собственные размышления, едва не забыл о родном мире,
который, будучи в постоянном развитии, не ждет, чтобы за ним поспевали.
Из Громбеларда, Крееб-лах'агар (Посланник Полос)
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. КРУГИ АРИЛОРЫ
1
- Я ходатайствовал о том, чтобы в этом селении постоянно квартировала
десятка пехоты. Что ж, не вышло. Наверняка тебе встретятся патрули из
Алькавы. Возможно, наткнешься на какой-нибудь отряд покрупнее, они тоже не
глухие и не слепые. Тогда действуй по обстановке... Но я бы не хотел,
чтобы дело дошло до скандала, понял? Подсотники из Алькавы без единого
слова перейдут под твое подчинение, сотники же будут возражать. Ты мой
заместитель и находишься на своей территории, но они, со своей стороны,
имеют прямое отношение к Алькаве, которой мы подчиняемся. Договориться вам
все равно не удастся, так что лучше уступи. Я не намерен снова за тебя
объясняться. Если дело дойдет до совместных действий с алькавцами -
амбиции попридержи. Ты что, Рават, спишь? Слышишь, что я говорю?
Сразу было видно, эта не слишком большая, даже чуть тесная комната
принадлежит одинокому мужчине (или одиноким мужчинам) - в ней царил
своеобразный порядок, которого не потерпит ни одна женщина. Каждая вещь
находилась не там, где ей "полагалось", а так, чтобы быть всегда под
рукой. Оловянная кружка стояла рядом с заваленной какими-то шкурами
скамьей. Военный плащ и короткая меховая куртка (последней не пользовались
с зимы) висели на колышке, вбитом возле самого дверного косяка;
естественно, он мешал, но вещи знали свое место, они висели на колышке
всегда, и все тут. На сколоченном из простых досок столе, возле каких-то
исписанных чернилами страниц, лежали полбуханки черствого черного хлеба и
головка сыра, чуть дальше валялся кожаный пояс, к которому был пристегнут
кошель. Обнаженный меч явно служил для нарезки сыра, ибо к острию его
прилипли крошки. Под столом стояли совершенно новые высокие кожаные сапоги
для верховой езды. Свечи хранились в правом сапоге, кремень и трут - в
левом. Сквозь приоткрытую дверь виднелась другая комната, которая, судя по
всему, служила спальней для двух человек. Точнее говоря, для двух мужчин.
Одеяла, которые, очевидно, служили покрывалами, теперь валялись на полу,
заменяя коврики. И тем не менее, несмотря на кажущийся беспорядок,