Граница - это не просто красная линия на карте.
Граница - это пот и кровь парней в зеленых фуражках.
Спустя четыре минуты была выпущена еще одна «рыбина». Здесь вообще произошла малопонятная вещь: исходя из дистанции до цели, взрыв должен был быть услышан через 85 — 90 с, а прозвучал лишь спустя 130 с. Зато взрывной волной подлодку сильно тряхнуло — так, будто взрыв произошел совсем рядом. Единственным возможным объяснением в этой ситуации было то, что торпеда описала циркуляцию и взорвалась неподалеку от лодки. Тем не менее, по данным наблюдения, кормовой огонь цели потух, что было истолковано как отрыв оконечности. Затем «тральщик» якобы накренился на 35 — 40° на левый борт, а потом в связи с отходом подлодки пропал из вида. В своем донесении Матиясевич писал: «Считаю, что даже если часть корпуса ТЩ осталась наплаву, то вряд ли представляет собой что-либо большее, чем железный лом». Согласиться с командиром в этом утверждении трудно. Во-первых, весьма сомнительно, чтобы боевой корабль занимался ночным тралением, да еще и в одиночку, неся при этом яркие навигационные огни. Во-вторых, исходя из времени и характера, взрыв второй торпеды мог произойти где угодно, но только не у цели. В-третьих, в немецких документах совершенно отсутствует упоминание об этом эпизоде, не говоря уже о потере корабля. Наиболее вероятной представляется версия, согласно которой атаке подвергся шведский рыболовный траулер, причем в данном случае не пострадавший.
В течение следующих суток «Лембит» перешел к южной оконечности острова
«Лембит» в доке Хельсинки, зима 1945 г.
28
«Морская коллекция» № 10'2008
«Лембит», «малютки» «М-90» и «М-102» у борта финского парохода «Ойхонна», 1945 г.
Готланд, где рассчитывал выйти на трассу движения конвоев между портами Германии и Виндавой. Поскольку разведка никаких данных о движении конвоя не предоставила, днем 16-го Матиясевич принял решение о возвращении в базу, даже несмотря на то, что подлодка не исчерпала своей автономности и на борту еще оставались две торпеды. По заключению командира дивизиона, к моменту прибытия «Лембита» в базу на нем оставалось еще 5,5 т топлива, чего хватило бы на 5 суток похода, по заключению комбрига — 9 т. Алексей Михайлович оправдывал свои действия тем, что считал, будто ему придется возвращаться в Кронштадт без дозаправки. С учетом всего вышеизложенного, не удивляет, что, когда днем 17-го субмарина вернулась в финские шхеры, командование встретило ее весьма сдержанно. Ведь от такого опытного подводника, как Матиясевич, ждали крупного боевого успеха, а он его, по мнению начальства, не добился. Особенно серьезной критике подверглись действия при торпедных атаках и обнаружении кораблей при помощи ШПС. За поход экипажу поставили только удовлетворительную оценку, которую командование флота снизило до «неуда». Впрочем, командир дивизиона капитан 1 ранга А.Е. Орел в своем заключении указал: «Неактивные действия командира ПЛ капитана 3 ранга т. Матиясевича объясняются его болезненной нервозностью, поэтому считаю необходимым его также представить к награде, так как это его морально подкрепит для предстоящего боевого похода». К данной рекомендации прислушались, наградив командира орденом Отечественной войны 1-й степени. Как это не парадоксально звучит, но именно «неудачный» октябрьский поход оказался самым успешным за боевую карьеру подлодки, поскольку в ходе него были реально уничтожены две цели.