Граница - это не просто красная линия на карте.
Граница - это пот и кровь парней в зеленых фуражках.
офицер, как Рават... Он приходит ко мне - и ничего, ни половинки, ни
четверти дурного слова о серебряных. Сидит у них целую неделю и не нашел
ничего достойного осуждения, о чем следовало бы предостеречь друга!
Наоборот, оказывается, я, ваше благородие, явился туда обижать невинных...
- В словах надсотника зазвучала неподдельная горечь.
Наступила долгая тишина.
- Ты слишком суров к нему, господин, - снова сказал армектанец. - Я с
ним недавно разговаривал, - повторил он. - Он сидит с ранеными солдатами,
словно хочет попросить у них прощения за их раны. Наверняка думает, что
если бы он встал с ними, то многих из этих ран могло бы не быть... Когда
берешь за руку умирающего парнишку, которому уже никогда не стрелять из
лука, все великие слова быстро теряют всякий смысл... Мечты о союзе
бесследно исчезли, ибо на самом деле это были лишь сны. Зато теперь есть
трупы, валяющиеся на поле боя, и раненые на повозках, до них можно
дотронуться, это реальность! И эта реальность говорит ему: тебя не было
там, где в тебе так нуждались и где ты мог принести наибольшую пользу.
- Ну да, мог. Но не принес. Ты, господин, будешь меня упрекать за
каждого, кто мог принести пользу, но не принес? Знаешь, сколько таких на
свете?
- Ваше благородие, этот человек целых три месяца жил в двух разных
мирах. А незадолго до этого он лично убедился в том, что договориться на
самом деле можно. Это легко, если в переговорах заинтересованы обе
стороны. И это произвело на него немалое впечатление, возможно, даже
большее, чем он сам полагал. Кроме того... он мне ничего не сказал, но я
знаю... Вся его жизнь неожиданно пошла прахом. Измученный своими снами, он
перестал справляться с обязанностями командира и понимал это, а с другой
стороны, ему некуда было уйти, некуда вернуться, - неожиданно пылко
убеждал Линез. - Он - человек действия, а потому принялся лихорадочно
искать себе новое место. И занял первое, оказавшееся в пределах
досягаемости, а потом уже не хотел его терять, из-за чего готов был
обманывать самого себя и закрывать глаза на то, что видели другие... Я,
ваше благородие, - неожиданно доверительно сказал он, - прекрасно его
понимаю, поскольку сам когда-то оказался в похожей ситуации. Я ведь не без
причины оставил войско... Возможно, сегодня, господин, благодаря тебе я
совершил то, чего не мог совершить много лет... Хочу тебя за это